Кафе "Эдельвейс"
Едва положив трубку, Дзеро распрощался с товарищами и опрометью кинулся в указанную Марти гостиницу. Он опасался тысячи разных вещей, которые могли помешать встрече и в частности, что не будет свободных номеров. Но страхи были напрасными, комнату он получил без труда. Началось бесконечное ожидание назначенного часа, во время которого у него то мучительно вставало, то вдруг все падало и он трясся от того, что окажется ни на что не способен и Марти не захочет иметь с ним дела.  Когда Кинко позвонил и сказал, куда идти, Дзёро стал будто ватным, ноги отказывались подчиняться, пальцы несколько раз промахивались по ручке двери, ключ не попадал в замочную скважину. Ему казалось, что он еле тащится по коридору, он все время оказывался не на том этаже... Наконец это мучение закончилось, и Дзёро тихо постучал в нужную комнату. Дверь открылась, и он увидел Марти, который спокойно улыбнулся и отступил, пропуская Дзёро внутрь. С огромным трудом преодолев порог, Тэнори остановился в прихожей номера и прислонился к стене. Он смотрел на невероятно, изумительно прекрасного Марти и не смел пошевелиться. Он не ощущал своего тела, не понимал, где находится, он чувствовал, что превращается в покорное, переполненное желанием существо, ожидающее своей судьбы. Он только смотрел на Кинко и мысленно умолял не отвергать его.

Отредактировано Дзёро (2009-03-07 19:08:40)

Он был так близко, что Дзёро ощущал его тело сквозь тонкую ткань рубашки, ему казалось, что он чувствует каждый его изгиб, каждую впадинку, гладкость кожи,  он  вдыхал его запах, и от этого земля уходила из-под ног. Тэнори чуть повернул голову и в сантиметре от своего лица увидел губы Марти. Господи какие красивые у него губы... душу можно продать за одно их прикосновение.
- Марти, - пробормотал он, - Марти... я боюсь, что может не получиться...
Дзёро умирал от позора, говоря это, но Марти задал вопрос, и он ответил чистую правду несмотря на невероятный стыд такого признания, потому что был сейчас в безраздельной  власти Кинко и не предполагал, что может ослушаться. Если бы Марти пожелал, чтобы он отрубил себе руку, Тэнори сделал бы это без колебаний. Он стоял на расстоянии волоса от Марти, ничего не смея и молясь, чтобы это расстояние сократилось до нуля.

-Доверься мне...Я прошу тебя: обними меня. Дзёро мгновенно послушался, и страх ушел, осталась только дрожь предвкушения, он сходил с ума от волнения, но не боялся больше. Он чувствовал руками и ладонями тело Марти, как напрягаются разные группы мышц, когда оно двигается. как Кинко божественно гибок и податлив в его объятиях. И его невероятно прекрасные губы прикасались к губам Дзёро, прижимались, целовали его. Все исчезло, осталось лишь то, что начиналось сейчас между ними, и оно было бесконечно и невероятно огромно, ничего не могло быть важнее или значимее, чем происходящее и то, что ожидало их впереди. Дзёро не мог оторваться от губ Марти, с каждым прикосновением его уносило все дальше в нестерпимый жар, который становился все сильнее с каждым поцелуем и уже был таким, что Тэнори не чувствовал воздуха. Ему казалось, что все снаружи и внутри него -  сплошной невидимый огонь, обжигающий все его тело. Это было почти болезненно, но хотелось еще. Хотелось больше. Он тихо застонал, не осмеливаясь сказать о своем жестоком томлении.

Он все еще не до конца верил, что этот невероятно прекрасный парень сейчас с ним и более того, готов заняться любовью. Дзёро чувствовал какое-то почти наркотическое опьянение, когда глюк более реален и ярок, чем любая реальность.  Марти был как В-прим, секс стимулятор, от которого крышу уносило быстро и надолго, и стояк продолжался часами, несмотря на многочисленные семяизвержения. Сейчас все только начиналось, но еще не началось, и это становилось невыносимо, хотя было прекрасно. Тэнори осторожно потянул Марти вниз, они сели на кровать не разжимая объятий, не прерывая поцелуя, и Дзёро мягко надавил корпусом. Марти оказался лежащим на спине. Дзёро посмотрел на него - это было самое прекрасное существо из всех, кого он встречал. Нельзя было сказать, что красивее не было никого на свете, но  никого - желаннее .  Нежное лицо, необыкновенно красивый разлёт бровей, потрясающий рисунок губ...  Он был как  изображение бога какой-то неизвестной цивилизации, которое непонятным путем вдруг обретает над душой такую безграничную власть, что невозможно , да и не хочется сопротивляться. Дзёро наклонился к  Марти, и снова начались эти странные поцелуи, когда ему казалось, что он жив лишь пока их губы прижаты друг к другу.

Ему показалось, что он закричал, когда они соприкоснулись кожей, и Марти провел своими  ладонями по его спине, но на самом деле с его губ слетел лишь тихий, почти неслышный стон. Когда они целовались, он думал, что прекраснее и сильнее этих ощущений нет и не может ничего быть, но почувствовав тело Марти, Дзёро понял - может. И будет. Но, не смотря на это, он бережно ловил каждый оттенок наслаждения, боясь потерять хоть малую толику. Он тронул губами грудь Марти, нежно и не спеша прошелся вниз, к животу, с некоторым удивлением обнаружил светлые легкие брюки, неловко взялся за пояс. Надо отдать должное выучке Марти: он помог раздеть себя без неуклюжей суеты, спокойно и с элегантным достоинством. Дзёро не мог оторвать взгляда от Кинко - его тело было невероятно гармонично, оно было нежным, гибким, с потрясающей красотой пластики. Оно не вызывало грубых или агрессивных желаний, в нем будто воплотилось сияние жизни, свет, открытая доверчивая ласковость... Это просто не могло продаваться! Тэнори почувствовал, что готов разрыдаться от нежности.

Кинко был невероятно прекрасен. На него можно было просто смотреть и ничего больше. Но он  прикоснулся к Дзёро, требовательно глядя в глаза, он ждал от него больше, чем простое любование. Его прикосновения отнимали разум, превращая Тэнори в существо, для которого есть только тактильные ощущения, только томление и жар желания. Он не понимал, что делают его собственные руки, он лишь чувствовал, как его одна за одной накрывают нарастающие валы горячего, прекрасного напряжения, которое все настойчивее и неотвратимее требовало дать ему возможность вылиться, иначе грозило просто уничтожить все в своем тяжелом пламени. Дзёро застонал сквозь зубы. Он плотно прижимал Марти всем телом, двигаясь так, чтобы каждым миллиметром ощущать его. Его рот продолжал жадно и трепетно целовать губы Кинко. Его едва не лопающийся от напряжения член крепко терся о промежность Марти.

О чем он говорит! Дзёро готов был молиться на него, а причинить боль…да он лучше бы себе сделал больно. Он сгорал от нежности к этому прекрасному телу, к каждому кусочку его кожи, к каждому его движению. Неотвратимое наступило – Марти лежал под ним, и Дзёро медленно, очень медленно входил в него, плавно раскрывая внутренние мышцы и не отрывая тревожного взгляда от глаз Кинко, готовый все прекратить по малейшему его знаку.  Он весь принадлежал Марти – его душа, казалось ему, погружается в Кинко вместе с его телом, и он не представлял, что она вернется к нему, когда они разомкнут объятие, как не представлял, что их тела когда-нибудь разъединятся. Он безраздельно принадлежал этому человеку. И одновременно безраздельно владел им.
Он начал осторожно, едва уловимо двигаться внутри Марти… а дальше он чувствовал только расплавленную лаву, в которую превратился его скелет, только нечто жестокое, мучительное, что надо было прекратить, потому что можно было умереть, но если бы оно вдруг прекратилось, то  жизнь теряла всякий смысл: наслаждение было невыносимым, смертельным, за гранью безумия…
Дзёро так и не понял, в какой момент к нему одно за одним , как-то рывками начали возвращаться  чувства, ощущения, способность самостоятельно дышать. Его тело все еще было во власти пережитого, но он уже мог видеть, слышать, еще не мог говорить, но мог  понемногу управлять своими конечностями. Внезапно накатила невыносимая тоска – они с Марти уже не были единым целым, каждый был в отдельности, сам по себе, и это было так, как будто они утратили друг друга навсегда.

Отредактировано Дзёро (2009-03-12 20:50:16)

После безумия наслаждения Дзёро был весь во власти неги, благодарности...любви. Он, наконец, нашел слово, чтобы определить то смешение чувств, которые испытывал к Марти - любовь. Это не требовало никаких дополнительных пояснений, это включало в себя абсолютно все. Он был потрясен и счастлив одновременно. Его руки принялись тихонько ласкать Кинко, он начал снова целовать его, беззвучно произнося:
- Марти...Кинко... Марти... Кинко...
Когда тот остановил его , Дзёро поднял лицо и улыбаясь застенчиво и нежно, проговорил:
- Но как же... Ты ведь не...?

- Очень,- по инерции ответил Дзёро. Он был слишком ошеломлен, чтобы внятно соображать, слишком жестоким был переход от любви к бизнесу. На него нахлынуло море разных мыслей и чувств, они толпились и мешали друг другу, но одна - противная, как жаба - вылезла поверх прочих:Марти - проститутка, он здесь на работе. Боль от этого была почти физической.

Ключевое слово - клиент. Я не человек для него, я клиент... Я его люблю.  Дзёро осознал, что попался по полной программе. Марти одевался, он мог уйти в любую минуту, надо было успеть сказать нечто важное или придумать, как его задержать.
- Я совсем тебе не нравлюсь? - только и смог спросить Дзёро.

Он в первый раз назвал меня по имени... Эта мысль прозвучала на фоне другой, более важной, которую Дзёро тут же радостно сообщил:
- Если вопрос только в деньгах, это не проблема! У меня есть деньги, нам вполне хватит. Ты сможешь уйти из этого бизнеса.
Как же стало хорошо! Вопрос решался так легко, это были всего лишь деньги. Дзёро улыбнулся счастливой, умиротворенной улыбкой.

Дзёро кивнул, убирая руку с плеча Марти. Все было плохо, но не все было потеряно. Каким-то невероятным, сто пятьдесят девятым чувством он ощутил, что Марти дрогнул в своей броне. Он поднял на Кинко просветленные глаза и даже сумел улыбнуться. Он сможет меня полюбить. Я почти уверен, мы будем вместе. Дзёро Проводил Кинко взглядом, секунду повалялся и начал одеваться. Время было позднее, в кампус надо было вернуться до одиннадцати.